| Валерий Харламов |
 14 января 1988 года Валерию ХАРЛАМОВУ исполнилось бы 40 лет... Меня всегда тянуло к Валерию. Я восторгался его игрой, чувствовал, какой большой души он человек. Случилось так, что в комнате № 314, самой последней на третьем, «хоккейном», этаже нашей армейской базы в Архангельском, он остался один. Напроситься я не посмел. Но, к моей огромной радости, он пригласил меня сам. Суть человека раскрывают его суждения, а еще лучше и глубже — поступки. О некоторых из них я и поведаю читателю. Прибыли с тренировки на базу www.regionkomplekt.com. Накануне был свободный день. Подхожу к Валерию: — Где пропадал? Звонил несколько раз, но и домашние ничего не знали. —- Был в кафе... — загадочно улыбается Харламов. — С поклонницей? — подыгрываю ему. — С поклонниками. Гимаева и Фетисова лакомиться мороженым водил. У Ирека Гимаева не ладилась тогда игра. Переживал он страшно, решил возвратиться в Уфу. Нужно было просто, по-товарищески, без лишних людей поговорить с Иреком, ободрить его. Харламов пригласил только Фетисова — в нем он видел будущего лидера команды. Славу уже тогда уважали и ветераны, и молодежь. После этого разговора Ирека было не узнать: самоотверженно играл, вошел в сборную. Через некоторое время он мне сказал: — Это Валерий меня в ЦСКА оставил — я ему поверил... Харламова пригласили выступить перед коллективом объединения «Хроматрон». За несколько дней он начал готовиться, писал какие-то шпаргалки, задавал бесчисленные вопросы Михайлову, Цыганкову, Лутченко. Особенно атаковал Кузькина, к которому относился с большой теплотой и уважением. — Поедем со мной,— неожиданно предложил мне Валерий. — Да кому это нужно? — отмахнулся я. И тут Валерий взорвался: — Как это кому нужно? Людям нужно, хоккею нужно, нам с тобой нужно! Наши победы доставляют радость людям, помогают в работе, учебе, поражения выбивают из колеи. И понять это можно не на льду, а в общении с людьми. Они наверняка скажут полезное, нужное нам с тобой. А то ведь смотри (он назвал фамилию): только из яйца вылупился, а уж петухом ходит.— И, поостыв, добавил: — Поедем. Тебе это и интересно, и полезно будет. Чемпионом мира станешь, персональные приглашения пойдут. Случилось так, что мы тройкой — Викулов—Жлуктов—Александров — нарушили режим (только не нужно считать, что нарушение режима это обязательно выпивка). Наша тройка уже была второй в ЦСКА, входила в состав сборной. Для Викулова это было первое и единственное нарушение за все годы пребывания в ЦСКА и сборной. Его проступок разбирала партгруппа. Нас с Александровым — комсомольское собрание. Каково же было мое удивление, когда первым слово взял Харламов. Говорил он зло: — Вы возомнили, что на вас ЦСКА держится. Ошибаетесь. Нет такого игрока, на котором бы такая команда держалась. Досталось нам тогда. Но вот что главное: ни у меня, ни у Александрова не возникло даже тени обиды на Валерия. Почему? Во-первых, он был прав; во-вторых, мы знали и видели, как он умел казнить себя, никогда не оправдываясь, зачастую беря на себя чужую вину. Отпуск проводим в Алуште. Солнечно, тепло, целый день в море. Нас узнают, просят автографы. Для меня это занятие трудное — до сих пор стесняюсь такого внимания. Космонавты, кинозвезды — другое дело. Как-то раз я буквально отмахнулся от любителя автографов, и, когда вернулся в санаторий, Валерий преподал мне урок этичного поведения: — Тебе внимание оказывают, а ты «стесняешься». А если люди твою стеснительность за пренебрежение примут, за заносчивость? Это уже не лично твой, а ЦСКА, сборной авторитет. О его отношениях с родителями, сестрой можно было бы много рассказать. К сестре Татьяне он всегда был чуток и внимателен, по-отцовски заботился о ее сыне, названном в его честь Валерием. С отцом они были самые близкие друзья. Но особую любовь Валерий питал к матери. Его внимание, забота о ней зачастую поражали. Выезжаем на календарную игру в другой город. Только вчера из Москвы, но он обязательно звонит домой. «Как дела, какое давление?» Всего несколько слов, но он навестил мать. Первый подарок — всегда матери. Особенно приподнятое настроение было у Валерия в канун дня рождения матери, а 4 октября — для него самый радостный день. Даже со сборов, перед игрой, он обязательно забегал в родительский дом, обязательно с цветами. Мы, его друзья, помнили об этой дате, и Валерию это было приятно. Команда ЦСКА выступала в США. В городе Сан-Диего нас пригласили в дельфинарий. Я сказал Валерию, что ехать не хочу. — Ты когда-нибудь был в дельфинарии? Ведь может так случиться, что и не удастся побывать. Все, что не видел, что не знаешь,— все интересно. Собирайся! Это и в самом деле было неповторимое зрелище. Дрессированные дельфины — умные, ласковые животные — разыграли настоящее представление. А в заключении, когда Владислав Третьяк встал на место дрессировщика, здоровенная касатка, выпрыгнув из воды, его поцеловала. Всеобщему восторгу не было предела. А Валерий сказал: — Ну вот, а ты ехать не хотел. Когда еще увидишь расцелованного касаткой лучшего вратаря? Последний день турнира «Приз «Известий». Наша встреча со сборной ЧССР должна была решить, кто станет победителем. На базе в Новогорске деловая, чуть напряженная обстановка. После игры нас распускали по домам, и я договорился с Ириной, моей будущей женой, встретиться в Лужниках. В тот вечер я решил сделать ей предложение. Но за цветами мне вырваться так и не удалось. Я посетовал и решил предложение перенести. Перед дневным отдыхом мы говорили об этом с Валерием. Матч был выигран, и мы счастливые покидали раздевалку. — Погоди, Витя,— окликнул меня Валерий и достал роскошный букет гвоздик.— Желаю счастья. Ире привет. Да не вздумай сказать ей, кто цветы достал. Виктор ЖЛУКТОВ Записал Борис ЛЕВИН |